Уроки истории (к 25-летию вывода ограниченного контингента советских войск из Демократической Республики Афганистан)В последние десятилетия только ленивый не ругал СССР: Союз был тоталитарным государством, все, что делало советское руководство, было одной сплошной

Уроки трагедий А теперь давайте извлечем уроки из трагической судьбы Александра Чижевского, Петра Капицы и Йоханеса Хинта. Именно для нашего будущего. Ибо завистливая серость, которая ничего своего создать не может и лишь копирует Запад, в нашей жизни никуда не делась.

«Уроки атеизма» размещаются нами именно в том виде, в каком они появились в Интернете, а на сегодняшний день (14.07.2015) собрали уже более пяти с половиной миллионов просмотров. С учетом того, что все тексты на 80 % являются импровизацией и, как правило, записывались с первого дубля, в них наличествуют некоторые шероховатости и помарки, присущие разговорной речи.

Уроки атеизма

Урок 1. Бытовой атеизм

С чем связана необходимость появления этих текстов, посвященных вопросам атеизма?

Исключительно с тем, что в сегодняшнем медиапространстве православная цензура стала до крайней степени бесстыжа, свирепа. Фактически для серьезного, свободного, вольнодумного и здравомысленного разговора о религии место осталось только в Интернете.

Мы будем говорить об атеизме. Хотя, наверное, трудно быть в большей степени атеистами, чем непосредственно сами служители культа. Особенно это касается культа РПЦ – той огромной, по сути дела, тоталитарной секты, которой на сегодняшний день является Русская православная церковь.

При этом я глубоко убежден, что в 99 % случаев, говоря о так называемой вере, мы имеем дело с абсолютным притворством. Никакой веры там на самом деле нет и быть не может. Судите сами: мы неплохо знакомы с их литературой и нормативами поведения, которые заповеданы в этой литературе, и знаем, что там сказано: «Идите и проповедуйте». Там вообще много чего сказано. Но мы видим, что из очень сложного комплекса указаний, существующего в их религии, они выбрали себе только позолоченные наряды, бижутерию и болтовню в теплых студиях.

Почему-то никто из них не идет целоваться с прокаженными, например, в лепрозории. Никто не дарит свои квартиры или автомобили бомжам. По крайней мере такие случаи науке неизвестны.

К тому же, если их так уж терзает зуд проповедования, для его утоления они вполне могли бы отправиться на территории, где еще не прозвучало так называемое слово божье, – например, Афганистан. Никто не мешает им купить билетики и поехать проповедовать там – здесь слово божье уже прозвучало и не произвело особого впечатления, к тому же они не должны останавливаться на достигнутом.

Тем не менее мы видим, что никто из них никак не проявляет характерных для верующего человека особенностей. Проявляется только то, что обычно сопутствует не вере, а идеологии: злоба, агрессивность, нетерпимость, страсть писать доносы в полицию и прокуратуру, страсть обижаться, страсть устраивать истерики и страсть подгребать под себя и средства массовой информации, и книжные издательства, и вообще все, что их окружает.

Почему я с такой уверенностью говорю о попах как об образчиках атеизма?

Прежде всего давайте посмотрим на поведение их главаря. Фамилия его – Гундяев, звали его когда-то Владимир Михайлович.

Много говорится о том, что его охраняет Федеральная служба охраны, при этом все обращают внимание на юридическую пикантность ситуации – то есть на то, что лицо, которое не имеет права на такую охрану, тем не менее ее получает. Но помимо юридической, есть не менее пикантная, так сказать, религиозная сторона. Смотришь на охрану Кирилла Гундяева и понимаешь, что мухи отдельно, а котлеты отдельно.

Игра в золотые тряпочки, разговоры проникновенным голосом о душе и нравственности, о вере и вечности – это одно, а реальная жизнь – это совершенно другое. И конечно, в этой реальной жизни ФСО гораздо надежней, чем какой-то там теоретический бог.

То есть даже не предполагается, что в ситуации внезапного злоумышления против этого занятного персонажа какие-нибудь ангелы или какой-нибудь бог самостоятельно отведут от него беду. Такая версия вообще не рассматривается. Есть ФСО – и есть главный поп, которого надо с шумом и пафосом охранять.

Далее мы видим удивительную страсть верующих писать доносы в различные инстанции на людей, которые осмеливаются мыслить свободно и вольно. Понятно, что, в общем-то, у них есть право писать доносы, и в таком поведении нет ничего удивительного, кроме того, что оно само по себе является блестящим примером бытового атеизма!

Судите сами. По идее верующие прекрасно осведомлены о характере своего бога, который с легкостью, за совершеннейшую фигню, истреблял целые города со всеми жителями, включая детей, женщин и стариков, поливая их серой и огнем. А значит, зная, что нрав у этого сверхъестественного существа истеричный и крайне тяжелый, они вполне могут предполагать, что любое свободомыслие, как, например, в моем случае, будет немедленно наказано – каким-нибудь инсультом, параличом или чем-то в этом роде. Не говоря уже о молниях или падающих с неба раскаленных метеоритах. Однако же веры в то, что это произойдет, у них нет. Реальной возможности наказания тех, кого они считают богохульниками, непосредственно сверхъестественными силами они не допускают. И пишут доносы.

Мы ясно видим эти прелестные приметы чистой идеологии. Понятно, что никакой веры здесь нет – одно притворство. И бизнес, который нуждается в этом притворстве. И притворство, которое нуждается в этом бизнесе.

Урок 2. Церковь и наука: часть первая

Наша вторая беседа – о науке.

Последнее время мы можем наблюдать, как церковники всех мастей, калибров и сект с необыкновенной страстью лебезят перед наукой, братаются с ней и вообще делают вид, что они всегда были чрезвычайно близки к науке, дружили с ней, покровительствовали ей и являлись чуть ли не ее частью.

Но я полагаю, что имеет смысл напомнить: свою научную карьеру церковь начала с убийства Гипатии – первой женщины-геометра, математика и астронома. После этого убийства ученых уже стали бытовой, повседневной, стандартной нормой. И речь не только о широко известных фактах вроде казни Джордано Бруно, унижения Галилео Галилея или истории с Николаем Коперником.

Вспомним Мигеля Сервета, открывателя малого круга кровообращения, которого пытали и потом сожгли по обвинению в ереси и вольнодумстве. Вспомним Этьена Доле, великолепного философа, блистательного ученого и исследователя, который также был сожжен за вольнодумство. Вспомним Джулио Чезаре Ванини, автора книги «Об удивительных тайнах природы, царицы и богини смертных», который был за ересь приговорен к отрезанию языка и отбиванию пальцев, а после того как благочестивая публика все это с ним проделала – сожжен, и пепел развеян по ветру. Вспомним Пьетро Д’Абано, врача и анатома, приговоренного к пожизненному заключению и по приказу церковников удавленного в тюрьме. Вспомним Чекко Д’Асколи, блистательного ученого, который был просто сожжен без всяких предварительных церковных штучек; вспомним Пьетро Джанноне и Германа Рисвикского…

Этот список можно продолжать до бесконечности. Надо понимать, что и в то время людей, которые знали, что все сильно не так, как учат попы, было гораздо больше. Но чтобы противостоять свирепой, чудовищной по своей агрессивности тоталитарной машине церкви, требовалось огромное мужество.

В России все было еще хуже и страшнее, несмотря на то что здесь никого не жгли. Жечь было просто некого. В течение примерно семисот лет, начиная с так называемого крещения, была создана настолько безжизненная, настолько смертоносная для любой мысли, любого искания, любого исследования среда, что ни одного ученого в России в период с IX – Х по XVIII век просто не появилось – не родилось и не развилось.

Ну а когда ученые все же появились, то естественно, все это тоже было в высшей степени проблематично. Известно, как в Казани местные семинаристы под руководством местных архиереев громили анатомический факультет, уничтожая коллекцию образцов. Как запрещали к изданию труды Дарвина и Геккеля. Как изгалялись над Иваном Михайловичем Сеченовым – санкт-петербургский митрополит Исидор требовал отправить великого физиолога в Соловки на покаяние, а его книгу «Рефлексы головного мозга» запретить к печати и распространению.

Таких случаев было очень много. Но дело даже не в этом. Дело в том, что сейчас, в период этого активного заигрывания с наукой, церковники, пользуясь некоторой неосведомленностью публики, стали подгребать к себе действительно великие имена. Верующими объявляют практически всех – даже, например, Ивана Петровича Павлова.

По поводу Ивана Петровича существует гигантское количество легенд, которые начинаются с утверждения, что он был чуть ли не старостой какой-то церкви, ну а то, что он был верующим, нам внушают постоянно, повсеместно и очень страстно. Но давайте посмотрим, как на самом деле обстояли дела с Иваном Петровичем Павловым.

В этом нам помогут воспоминания его племянника Сергея Александровича Павлова, который добровольно взял на себя труд в течение почти всей жизни скрупулезно фиксировать реплики и настроение Ивана Петровича. Надо заметить, что Сергей Александрович считал себя человеком верующим и к этим вопросам относился с необыкновенной серьезностью и тщательностью. В академическом издании 2004 года «Воспоминания об Иване Петровиче Павлове» практически половина текста принадлежит перу Сергея Александровича, притом значительная часть отведена отношению Ивана Петровича к религии. Вот что он пишет: «Иван Петрович был человек не то что не религиозный, это был безбожник, глубоко и окончательно убежденный, проникнутый своим отрицанием до глубины души, безбожник стопроцентный».

В качестве иллюстрации Сергей Александрович приводит характерный диалог. Во время позднего вечернего чая, сидя с Иваном Петровичем один на один, он спросил: «Так скажите, по вашему мнению, существует ли бог?» На что Павлов сразу и резко ответил: нет. Да еще и, цитирую, «…добавил, что признавать существование бога – это предрассудок, абсурд, признак умственной отсталости».

Пожалуй, это прозвучало не очень толерантно. И, вероятно, Иван Петрович Павлов, доживи он до наших дней, был бы обвинен в экстремизме, в неуважении к кому-то или в оскорблении чьих-то чувств. Но тем не менее – вот вам научный, строгий факт отношения ученого подобного – высочайшего! – уровня к вопросам религии и веры.

• 24.

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Александр Невзоров
Уроки атеизма

© А. Невзоров, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Теория и практика кощунства. Часть 1

У всех культов и религий есть одна небольшая проблемка. Она заключается в отсутствии бога как такового, а также любых косвенных признаков его существования.

Эта досадная мелочь, конечно, нервирует верующих. Правда, не всегда. Они сами уже научились мириться с этим фактом, но очень переживают, когда о нем узнают другие. Верующим кажется, что когда открывается истинное положение дел, то они со своими свечками, культом вяленых мертвецов и чалмами выглядят глуповато.

Секрет отсутствия бога, конечно, можно маскировать невнятицей пышных обрядов, ритуальными танцами или демагогией про «духовность».

Можно. Но только до определенной минуты. А она рано или поздно приходит, и тогда практическое отсутствие божества становится очевидно всем и каждому. Согласитесь, для верующего это не слишком приятное мгновение. Выставленный дурачком, он, как правило, впадает в бешенство, которое (в меру его испорченности) может быть реализовано как через простой скандал, так и через очередь из «АКМ».

Есть много различных способов обнажить пикантный факт богоотсутствия. Но универсальной способностью расставить точки над i в этом вопросе обладает лишь хорошее, сочное кощунство.

Почему? Потому что, напрямую задев личное достоинство бога, кощунство по идее должно спровоцировать его на немедленные ответные действия.

По сути, бог получает подзатыльник. Конечно, он может поджать хвост и промолчать, но для существа с таким грозно-кровавым имиджем, как, например, у иудео-христианского бога, это не слишком приличная поза. Безмолвие и бездействие божества в этом случае работает на его десакрализацию, т. е. на рассвященивание. Рушится профессиональная репутация бога, крепко вколоченная в сознание публики.

Сочинители религий списывали основные черты богов с самих себя. Поэтому мстительность, мнительность и истеричность стали характерными особенностями и сверхъестественных персонажей.

Конечно, есть вариации. Есть культы помягче и пожестче. Но вот иудаизм, христианство и мусульманство давно попали в капкан собственной пропагандистской кампании. Они в отличие от других религий отрезали себе всякие пути к отступлению, придумав для себя не просто очень злобного, но еще и чрезвычайно капризного бога. Их бог начисто лишен чувства юмора, а 80 % его лексики – это шантаж и кровавые угрозы.

Конечно, все божества – от буддийской Палден Лхамо до чукотского Пивчунина – склочничают, истерикуют и истребляют людей. Но Зевс хотя бы периодически отвлекается на осеменение зазевавшихся гречанок, Палден часть времени тратит на пошив аксессуаров из кожи сына, а вот у библейского бога нет никаких других занятий, кроме самолюбования и запугивания бедных homo. Самоутверждается он исключительно посредством массовых убийств и распальцовок. И то и другое, судя по Библии, имело сумасшедший успех у скотоводов древности:

«И изолью на тебя негодование мое, дохну на тебя огнем ярости моей… Ты будешь пищею огню, кровь твоя останется на земле, не будут и вспоминать о тебе ибо, я, господь, сказал это» (Иез. 21–31, 22).

«И будете есть плоть сынов ваших и плоть дочерей ваших будете есть» (Левит 26–29).

«Старика, юношу и девицу и младенца и жен бейте до смерти» (Иез. 9–6).

«Кто вдали, тот умрет от моровой язвы; а кто близко, тот падет от меча, а оставшийся и уцелевший умрет от голода… и узнаете, что я – господь…» (Иез. 6-12,13).

Даже ничем не обиженный, этот бог кидается с неба камнями, поливает людей огнем или насылает на них эпидемии, войны и несчастья (Нав. 10–11).

Он может засушить дерево, не обнаружив на нем в марте месяце плоды, а даму, оглянувшуюся на свой пылающий дом, щелчком пальцев превращает в соляной столп (Мф. 21–19; Бытие 19–26).

Без всяких причин он уничтожает целые города и вырезает народы, а в один прекрасный момент устраивает массовое убийство всего человечества в целом. В водах Всемирного потопа библейское божество хладнокровно топит всех, включая грудничков, беременных дам и древних старух, сделав исключение лишь для своего доверенного лица по имени Ной.

Отметим, что Библия предлагает нам очень специ-фическую картину бедствия. Все внимание акцентировано на кораблике, где уютно расположились зверюшки и Ноево семейство. Сотни тысяч, а возможно, миллионы детей и взрослых людей, мучительно умирающих в этот момент, удостоены лишь небрежного упоминания: «истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота…» (Быт. 7-23).

Невинная шуточка деревенских детей в адрес его другого доверенного лица (пророка Елисея) тоже вызывает немедленную реакцию бога. Но поскольку он все время изобретает какие-нибудь новые способы убийств, то малышей не жгут серой и не топят, а рвут медведицами. «И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка» (4 Царств. 2-24).

Бог и медведицы после этого, вероятно, меланхолично ковыряют в зубах, предоставив матерям собирать и оплакивать останки разорванных детишек.

Вообще, согласно «священному писанию», дети – это особая слабость христианского бога. Он любит и умеет их уничтожать.

Мы, правда, не знаем, каким именно образом бог убил всех первенцев в Египте (Исх. 12–29), но массовый забой младенцев – это именно его имиджевая акция, к которой он тщательно готовился, обсуждая ее с Моисеем. «Священное писание» христиан дипломатично сообщает лишь о том, что «сделался великий вопль в земле Египетской, ибо не было дома», где не было бы маленького мертвеца.

Любил бог оттянуться на грудничках (1 Царств. 6-19, Пс. 136-9), но не обделял вниманием и внутриутробников (Осия 14-1). По этому поводу в книге пророка Осии употребляется особо пикантное выражение – «рассечь беременных».

Впрочем, разорванные дети, массовые убийства и насылания эпидемий – это штатный репертуар. Просто для поддержания в публике должного градуса «страха божия» и непреходящего напоминания о «величии его». Настоящая истерика божества начинается тогда, когда он в той или иной форме получает подзатыльник. То есть становится объектом насмешек или прямого глумления.

Естественно, никто из персонажей «священного писания» не называет бога «идиотом». Никто не рисует на него карикатур. Древнееврейские кощунства имеют весьма деликатную природу. Но! Даже попытка просто заглянуть в «ковчег завета» вызывает немедленную и очень злобную реакцию бога: «И поразил он жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег и убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек» (1 Царств. 6-19). Забавная выходка мальчишек Надава и Авиуда, осмелившихся воскурить какой-то не тот ладан, приводит к тому, что «и вышел огонь от господа и сжег их и умерли они перед лицом господним» (Левит 10-2).

Мы можем предъявить множество таких примеров, но даже и этих достаточно, чтобы составить представление о характере и наклонностях Иеговы-Саваофа-Иисуса. В течение двадцати веков его имидж молниеносного и беспощадного карателя тщательно поддерживался и культивировался церковью.

Естественно, любая невинная шуточка в адрес бога должна и сегодня гарантировать нахалу превращение в пригоршню праха. Причем немедленно. А уж в случае прямого оскорбления «божьего величества» должны треснуть небеса, а архангелы – извлечь мечи огненные и порубить нечестивца на сотню обжаренных кусочков.

Расщепление культовых досок (икон) на вернисаже должно было бы завершиться потоками пылающей серы с небес. А песенка в ХХС – мгновенным разрыванием кощунниц по меньшей мере надвое. Но… звучат песенки «пуссей», летят иконные щепки, скрипят фломастеры «Шарли» – и ничего не происходит. Не летят шестикрылые серафимы и не разверзают небес шестнадцатиглазые херувимы. Многократно обещанное Библией кровавое шоу оказывается всего лишь древнееврейской сказкой. Такой же глупой и злой, как и фигура ее центрального персонажа.

Этот момент для всякого «верующего», выдрессированного в убежденности, что бог всемогущ, всеведущ, а главное, крайне свиреп, почти невыносим. Конечно, ему тоже очевиден признак «отсутствия». И тогда он собственной суетой пытается замаскировать ту нестерпимую тишину и будничность, что наступают после кощунства. И он заполняет ее воем миллионного митинга, автоматными очередями или голосом Марины Сыровой.

Верующих можно понять. Им очень не хочется выглядеть дураками, впустую потратившими жизнь на долбежку лбом об пол и поцелуи с сушеными трупами. Имея некоторый религиозный опыт, они точно знают, что в результате кощунства ничего не произойдет, и берутся сделать за своего бога его «работу».

Ситуацию подогревают попы. Когда обычными способами факт отсутствия бога завуалировать уже не удается, то сочиняются новые статьи Уголовного кодекса, разжигаются костры, а верующим придумывают некие «особые чувства», которых нет у других людей. Эти «чувства» сегодня неплохо заменяют бога, сами становясь объектом поклонения.

О том, существуют ли эти «чувства» на самом деле, мы поговорим во второй части нашей статьи.

Существует стереотип, основанный на каноническом и догматическом невежестве. Верующие наивно делят Ветхий и Новый Завет, вероятно, предполагая, что в них идет речь о разных богах. Отнюдь.

Особая пикантность ситуации заключается в том, что Иисус и разрыватель детишек медведями – это один и тот же бог, в зависимости от конъюнктуры меняющий имена и т. н. сущности.

В христианстве не три бога и не два. Он один.

Теория и практика кощунства. Часть 2

Прежде чем поцеловать попу руку, подумайте, что он делал ею пять минут назад.

Когда звучит простой вопрос: «А можно ли оскорблять чувства верующих?» – скисают даже самые прожженные либералы. Идеологические шпажки тут же запихиваются в ножны. Наступает время оговорок, десятков различных «но» и расшаркиваний. В результате получается невразумительное блеяние, не содержащее вообще никакого ответа.

Хотя ответ на этот вопрос предельно прост: на тех территориях, где не существует прямого законодательного запрещения на такое оскорбление, делать это, несомненно, можно. Более того, нужно. И даже необходимо.

Конечно, есть территории, избравшие своим уделом интеллектуальную деградацию или не имеющие никаких амбиций развития. Их список известен: Бангладеш, Россия, Нигерия, Афганистан и другие державы, ориентированные на самобытность и духовность. Там законы, защищающие «чувства верующих», разумеется, используются и применяются.

В кодексах развитых стран подобные запрещения иногда встречаются (в виде юридических окаменелостей), но в основном цивилизованный мир следует решениям Венецианской комиссии при Совете Европы, давно рекомендовавшей «исключить кощунство из числа правонарушений».

Смысл этой рекомендации понятен. Дело в том, что право на кощунство – гораздо более важное право, чем это кажется на первый взгляд. Кощунство – существенная компонента свободомыслия, позволяющая лаконично выразить свое отношение к набору тех архаичных нелепостей, что лежат в основе любой религии. Более того, публичное кощунство является прекрасным способом напомнить верующим, что они не единоличные владельцы мира, культуры и информационных пространств. Что помимо их воззрений существуют и диаметрально противоположные.

Это напоминание полезно и для самих верующих. Дело в том, что в благоприятных средах они быстро забываются и теряют ориентиры поведения. Что впоследствии неминуемо приводит к драмам. Мы многократно наблюдали, как попы сперва суют всем под нос руки, назойливо требуя поцелуев, а потом обижаются, созерцая свои окровавленные культи. Периодически натыкаясь кадыком на клинок атеизма, верующие трезвеют и «возвращаются в берега». Это сохраняет балансы и позволяет избежать неприятных эксцессов.

Возвращаемся в нашу тему. На территории РФ мы, к сожалению, лишены возможности публично кощунствовать. Почему мы говорим «к сожалению»? Потому что сегодня нам необходимо выяснить, существуют ли у верующих некие особые «чувства». Конечно, это проще было бы сделать на каком-нибудь живом примере. На минуточку запустив механизм кощунства, мы бы легко разглядели и конструкцию пресловутых «чувств». Верующие выучены отзываться на такие провокации и своей реакцией всегда предоставляют превосходный исследовательский материал. Но! По известным причинам (ст. 148 УК) мы не можем этого сделать, а поэтому будем рассматривать механизм «кощунство – оскорбление чувств», ни в коем случае не приводя его в движение. Так сказать, в статике. Впрочем, и выключенный, этот механизм тоже понятен, а ковыряться в нем пинцетами логики еще удобнее.

Итак. Предположим, что «чувства верующих», т. е. некие неведомые науке и недоступные другим людям ощущения, действительно существуют. В таком случае мы имеем дело с феноменом. С паранормальным явлением, достойным тщательного изучения. Практически каждый «верующий» утверждает, что наличие таких «чувств» радикально отличает его от всех остальных людей. Это серьезное заявление. Отметим, что сегодня оно является претензией на целый набор существенных привилегий.

Какова же природа этих «чувств»? По логике вещей они должны быть приложением к тому комплекту догматов, с исповедания которых начинается всякий верующий. Но если это так, то они должны быть неизменны точно так же, как само христианство. И иметь столь же древнее происхождение. В этом случае оскорбительное для верующих IV века должно столь же сильно оскорблять поклонников Иисуса и в XVII столетии. А то, что было нестерпимо для христиан Х века, – непременно должно «сработать» и в XXI. Так ли это? Посмотрим.

Начиная с III века христиан смертельно оскорбляли Гомер, Еврипид, Софокл, Эсхил, а также вся античная классика. Почему? Да потому что эти авторы в своих сочинениях упоминали или прославляли языческих богов. Посему Гомера и прочих Софоклов запретили преподавать в школах, а их сочинения сжигались, закапывались в землю или соскребались с пергаментов. Тех, кто осмеливался их декламировать или просто читать, убивали. Бесконечное количество книг, содержащих имена Озириса, Зевса, Гермеса, Марса и других конкурентов Иеговы-Иисуса, были уничтожены.

Афиней Навкратисский в своем «Пире философов» называет относительно точные цифры: он пишет, что примерно 800 имен античных писателей и ученых и около 1500 их произведений были утрачены навсегда в период расправы последователей Иисуса с античной литературой.

В 391 году епископ Феофил дожег Александрийскую библиотеку. Там оставалось порядка 26 000 томов «оскорбительной» литературы. Благочестивейший Валент приказал специально собрать по всей Антиохии книги дохристианского периода и уничтожить «без всякого следа». Папа Григорий I в 590 году издал декреталию, обязывающую покончить с «мерзостью» Гомеров, Апулеев и Демокритов. В ворохах сжигаемых книг частенько находилось местечко и для ученых того времени.

Хотя надо отдать должное христианам: в ту пору они еще любили разглядывать мучения своих оскорбителей и предпочитали убивать их каким-нибудь бездымным способом. Например, срезая с них мясо острыми ракушками. С живых. Именно так им удалось покончить с первой женщиной-астрономом Гипатией, убитой по распоряжению св. Кирилла Александрийского.

Надо сказать, что не только книги, но и вся античная культура «оскорбляла чувства верующих во Христа». Последователи «пресладкого бога» сносили храмы, дробили статуи, смывали фрески, крошили камеи и скалывали мозаики.

Спустя всего несколько веков мы видим представителей этой же веры, любовно коллекционирующих древнеримское и греческое искусство. Они уже мастерят стеклянные капсулы для камей с Аполлоном и сдувают пылинки с мраморных глаз Афины. По какой-то загадочной причине то, что так сильно терзало верующих и причиняло им «душевные муки», становится объектом их же восхищения, изучения и торговли.

Здесь становится правомерным первое сомнение в наличии неких особых «чувств», остро и напрямую связанных с верой.

Дальше все развивается еще любопытнее. Наступает минута, когда самым сильным оскорблением чувств верующих становятся… иконы. На секундочку заглянем в православную Византию VIII века. Гомер уже никого не волнует. Зато мы видим огромные костры из икон. Видим иконописцев, которым в наказание за их творчество отрубили пальцы или сварили руки в кипятке. 338 православных епископов на соборе 754 года (во Влахернской церкви) объявляют иконы самым страшным оскорблением религии и требуют их полного уничтожения. Православные толпы рыщут по всей Византии, выискивая повод оскорбиться посильнее. Они его легко находят, так как иконы есть в каждом доме. Тому, у кого в доме обнаруживают живописное изображение Иисуса Иосифовича или его мамы, эту икону разбивают об голову. После разбития крупные фрагменты некогда священных досок заколачивают в зад их владельцев. Или в глотку. Ставится на поток и глумление над образами. Поверх ликов на иконах рисуются свинособачьи или «иные демонские рыльца».

338 православных епископов потирают лапки и еще усерднее зажигают верующие толпы, в красках расписывая нюансы той душевной боли, которую должна причинять истинно верующим иконопись. Но через несколько лет все меняется волшебным образом. 338 православных епископов, пошушукавшись, вновь берутся за дело – и по всей Византии начинается облава на тех, кто колол иконы и варил в кипятке руки живых иконописцев. В результате тех же самых православных, которых оскорблял факт существования икон, начинает оскорблять даже мысль об их сожжении или раскалывании. Начинается новый поиск виновных. Их находят без всякого труда и поят свинцовыми расплавами. Византийский пейзаж украшается трупами с выжженными ртами и внутренностями. Это – кощунники-иконоборцы. Теперь именно они вызывают ненависть христиан. Ровно такую же, как несколько лет назад, вызывали иконописцы и иконостасы. 338 православных епископов светятся счастьем, а иконы вновь объявляются особо почитаемыми предметами. Наигравшись в иконоборчество, верующие устремляются на поиски новых поводов оскорбиться.

Разумеется, сравнение христиан с бандерлогами, которые, погромив и напакостничав, быстро теряют интерес к объекту погрома и бегут искать новые, более сильные ощущения, не слишком корректно. Пока воздержимся от него. Посмотрим, что было дальше.

А дальше было еще интереснее. Христиане начали оскорбляться вообще на все, что попадалось им под руку: на астрономию, химию, книгопечатание, палеонтологию и ботанику. На открытие аптек, электричества и рентгеновских лучей. Опустим хрестоматийные и всем известные примеры Де Доминиса, Бруно, Бюффона, Мигеля Сервета, Шарля Эстьена, Ивана Федорова, et cetera. Рассмотрим менее известные, совсем недавние скандалы.

Самое начало XIX века. Оскорбленные анатомией русские семинаристы под водительством казанского епископа Амвросия врываются на анатомическую кафедру Казанского университета, громят учебные коллекции, а все, что остается не расколотого и не затоптанного, сбрасывают в специально заготовленные гробы, отпевают и хоронят под колокольный звон и пение.

Середина XIX века. Верующим нанесено новое страшное оскорбление: огромные кости, которые, по их мнению, служат доказательством существования описанных Библией великанов (Быт. 6–4, Числ. 13–34), наукой объявлены останками древних ящеров. Ученых прямо обвиняют в кощунстве, умалении авторитета «священного писания» и посягательстве на «основы благочестия».

Конец XIX века. Теперь верующие возмущены тем, что гинекология может стать легальной отраслью медицины. Возможность разглядывания, обсуждения, изучения и изображения rima pudendi приводит их в невероятную ярость. А спустя всего 50 лет христианки, сидя в гинекологических креслах, весело машут билетиками в ставшие модными палеонтологические и анатомические музеи.

Много столетий верующие имели возможность решать любые вопросы с помощью костров. Когда у них отобрали спички, они ринулись в юридические бездны, требуя защиты своих особых «чувств» особыми законами. Перечислить все, что на протяжении двадцати веков вызывало их истерики, практически невозможно. Это изобретение железных дорог, радио, авиации, бурение скважин и объяснение происхождения видов. Сегодня мы можем с уверенностью утверждать: все, что когда-то оскорбляло религиозные чувства, обязательно становилось гордостью человечества.

Но дело даже не в этом. Нас больше беспокоит тот факт, что оскорбленность верующих каждый раз вызывалась некой новой причиной, а через некоторое время проходила без следа. Более того, всласть пооскорблявшись, христиане оказывались очень активными и благодарными пользователями того, что недавно причиняло им такую «душевную боль».

При всем желании мы не видим никакой связи их «чувств» с догматами их веры или другими паранормальными фактурами. Мы видим лишь обыкновенную людскую злобу, умело направляемую их идеологами то на одно, то на другое. Эта злоба пририсовывала в VIII веке свиное рыльце Христу на иконах, в XVI – заставляла громить первую в России типографию, а в XIX – травила Дарвина. Приглядевшись еще пристальнее, мы можем заметить (помимо злобы) нетерпимость к инакомыслию и новациям. Несомненно, злоба и нетерпимость – это сильные чувства. Но они не являются уникальными и не дают прав на привилегии.

Даже этот краткий анализ позволяет (с известной уверенностью) утверждать, что «особые чувства» верующих являются фикцией. Таким же надуманным и искусственным понятием, как и сама вера.

Дело в том, что религиозность не есть врожденное и неизбежное свойство человека. ДНК не занимается такими пустяками, как передача конфессиональной принадлежности. Вера – это всегда результат внушения, научения или подражания. Она всегда обусловлена условиями среды обитания и обстоятельствами. Точно так же обстоят дела и с «оскорблением чувств». Если верующего не выучить оскорбляться, то он никогда и не будет этого делать.

Давайте рассмотрим это утверждение на очень простом примере. Для максимальной наглядности нашего мысленного эксперимента возьмем фигуру главного христианина России, ревнителя православия Владимира Гундяева, известного под церковным псевдонимом «патриарх Кирилл». Предположим (бывает всякое), что маленького Володю в возрасте двух-трех лет украли бы цыгане. И, заметая следы, перепродали бы в другой, дальний табор. А оттуда – еще дальше. Госграницы для цыган – понятие условное. Посему перепродажи кудрявого малыша могли бы завершиться в Ассаме, Бихаре или другом штате прекрасной Индии. Разумеется, воспитанный джунглями, Володя был бы совершенно другим человеком. Он не знал бы своего настоящего имени. Его родным языком стал бы бенгальский. Ни о каких Христах, дикириях и кафизмах он не имел бы ни малейшего представления. Его богами стали бы слонолицый Ганеш, многорукая Кали и обезьянка Хануман. Его чувств никогда не оскорбила бы шалость «пуссей». А из щепок спиленного «Фемен» креста наш герой сложил бы костерчик и весело зажарил на нем жирную праздничную кобру.

© А. Невзоров, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Теория и практика кощунства. Часть 1

У всех культов и религий есть одна небольшая проблемка. Она заключается в отсутствии бога как такового, а также любых косвенных признаков его существования.

Эта досадная мелочь, конечно, нервирует верующих. Правда, не всегда. Они сами уже научились мириться с этим фактом, но очень переживают, когда о нем узнают другие. Верующим кажется, что когда открывается истинное положение дел, то они со своими свечками, культом вяленых мертвецов и чалмами выглядят глуповато.

Секрет отсутствия бога, конечно, можно маскировать невнятицей пышных обрядов, ритуальными танцами или демагогией про «духовность».

Можно. Но только до определенной минуты. А она рано или поздно приходит, и тогда практическое отсутствие божества становится очевидно всем и каждому. Согласитесь, для верующего это не слишком приятное мгновение. Выставленный дурачком, он, как правило, впадает в бешенство, которое (в меру его испорченности) может быть реализовано как через простой скандал, так и через очередь из «АКМ».

Есть много различных способов обнажить пикантный факт богоотсутствия. Но универсальной способностью расставить точки над i в этом вопросе обладает лишь хорошее, сочное кощунство.

Почему? Потому что, напрямую задев личное достоинство бога, кощунство по идее должно спровоцировать его на немедленные ответные действия.

По сути, бог получает подзатыльник. Конечно, он может поджать хвост и промолчать, но для существа с таким грозно-кровавым имиджем, как, например, у иудео-христианского бога, это не слишком приличная поза. Безмолвие и бездействие божества в этом случае работает на его десакрализацию, т. е. на рассвященивание. Рушится профессиональная репутация бога, крепко вколоченная в сознание публики.

Сочинители религий списывали основные черты богов с самих себя. Поэтому мстительность, мнительность и истеричность стали характерными особенностями и сверхъестественных персонажей.

Конечно, есть вариации. Есть культы помягче и пожестче. Но вот иудаизм, христианство и мусульманство давно попали в капкан собственной пропагандистской кампании. Они в отличие от других религий отрезали себе всякие пути к отступлению, придумав для себя не просто очень злобного, но еще и чрезвычайно капризного бога. Их бог начисто лишен чувства юмора, а 80 % его лексики – это шантаж и кровавые угрозы.

Конечно, все божества – от буддийской Палден Лхамо до чукотского Пивчунина – склочничают, истерикуют и истребляют людей. Но Зевс хотя бы периодически отвлекается на осеменение зазевавшихся гречанок, Палден часть времени тратит на пошив аксессуаров из кожи сына, а вот у библейского бога нет никаких других занятий, кроме самолюбования и запугивания бедных homo. Самоутверждается он исключительно посредством массовых убийств и распальцовок. И то и другое, судя по Библии, имело сумасшедший успех у скотоводов древности:

«И изолью на тебя негодование мое, дохну на тебя огнем ярости моей… Ты будешь пищею огню, кровь твоя останется на земле, не будут и вспоминать о тебе ибо, я, господь, сказал это» (Иез. 21–31, 22).

«И будете есть плоть сынов ваших и плоть дочерей ваших будете есть» (Левит 26–29).

«Старика, юношу и девицу и младенца и жен бейте до смерти» (Иез. 9–6).

«Кто вдали, тот умрет от моровой язвы; а кто близко, тот падет от меча, а оставшийся и уцелевший умрет от голода… и узнаете, что я – господь…» (Иез. 6-12,13).

Даже ничем не обиженный, этот бог кидается с неба камнями, поливает людей огнем или насылает на них эпидемии, войны и несчастья (Нав. 10–11).

Он может засушить дерево, не обнаружив на нем в марте месяце плоды, а даму, оглянувшуюся на свой пылающий дом, щелчком пальцев превращает в соляной столп (Мф. 21–19; Бытие 19–26).

Без всяких причин он уничтожает целые города и вырезает народы, а в один прекрасный момент устраивает массовое убийство всего человечества в целом. В водах Всемирного потопа библейское божество хладнокровно топит всех, включая грудничков, беременных дам и древних старух, сделав исключение лишь для своего доверенного лица по имени Ной.

Отметим, что Библия предлагает нам очень специ-фическую картину бедствия. Все внимание акцентировано на кораблике, где уютно расположились зверюшки и Ноево семейство. Сотни тысяч, а возможно, миллионы детей и взрослых людей, мучительно умирающих в этот момент, удостоены лишь небрежного упоминания: «истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота…» (Быт. 7-23).

Невинная шуточка деревенских детей в адрес его другого доверенного лица (пророка Елисея) тоже вызывает немедленную реакцию бога. Но поскольку он все время изобретает какие-нибудь новые способы убийств, то малышей не жгут серой и не топят, а рвут медведицами. «И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка» (4 Царств. 2-24).

Бог и медведицы после этого, вероятно, меланхолично ковыряют в зубах, предоставив матерям собирать и оплакивать останки разорванных детишек.

Вообще, согласно «священному писанию», дети – это особая слабость христианского бога. Он любит и умеет их уничтожать.

Мы, правда, не знаем, каким именно образом бог убил всех первенцев в Египте (Исх. 12–29), но массовый забой младенцев – это именно его имиджевая акция, к которой он тщательно готовился, обсуждая ее с Моисеем. «Священное писание» христиан дипломатично сообщает лишь о том, что «сделался великий вопль в земле Египетской, ибо не было дома», где не было бы маленького мертвеца.

Любил бог оттянуться на грудничках (1 Царств. 6-19, Пс. 136-9), но не обделял вниманием и внутриутробников (Осия 14-1). По этому поводу в книге пророка Осии употребляется особо пикантное выражение – «рассечь беременных».

Впрочем, разорванные дети, массовые убийства и насылания эпидемий – это штатный репертуар. Просто для поддержания в публике должного градуса «страха божия» и непреходящего напоминания о «величии его». Настоящая истерика божества начинается тогда, когда он в той или иной форме получает подзатыльник. То есть становится объектом насмешек или прямого глумления.

Естественно, никто из персонажей «священного писания» не называет бога «идиотом». Никто не рисует на него карикатур. Древнееврейские кощунства имеют весьма деликатную природу. Но! Даже попытка просто заглянуть в «ковчег завета» вызывает немедленную и очень злобную реакцию бога: «И поразил он жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег и убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек» (1 Царств. 6-19). Забавная выходка мальчишек Надава и Авиуда, осмелившихся воскурить какой-то не тот ладан, приводит к тому, что «и вышел огонь от господа и сжег их и умерли они перед лицом господним» (Левит 10-2).

Мы можем предъявить множество таких примеров, но даже и этих достаточно, чтобы составить представление о характере и наклонностях Иеговы-Саваофа-Иисуса. В течение двадцати веков его имидж молниеносного и беспощадного карателя тщательно поддерживался и культивировался церковью.

Естественно, любая невинная шуточка в адрес бога должна и сегодня гарантировать нахалу превращение в пригоршню праха. Причем немедленно. А уж в случае прямого оскорбления «божьего величества» должны треснуть небеса, а архангелы – извлечь мечи огненные и порубить нечестивца на сотню обжаренных кусочков.

Расщепление культовых досок (икон) на вернисаже должно было бы завершиться потоками пылающей серы с небес. А песенка в ХХС – мгновенным разрыванием кощунниц по меньшей мере надвое. Но… звучат песенки «пуссей», летят иконные щепки, скрипят фломастеры «Шарли» – и ничего не происходит. Не летят шестикрылые серафимы и не разверзают небес шестнадцатиглазые херувимы. Многократно обещанное Библией кровавое шоу оказывается всего лишь древнееврейской сказкой. Такой же глупой и злой, как и фигура ее центрального персонажа.

Этот момент для всякого «верующего», выдрессированного в убежденности, что бог всемогущ, всеведущ, а главное, крайне свиреп, почти невыносим. Конечно, ему тоже очевиден признак «отсутствия». И тогда он собственной суетой пытается замаскировать ту нестерпимую тишину и будничность, что наступают после кощунства. И он заполняет ее воем миллионного митинга, автоматными очередями или голосом Марины Сыровой.

Верующих можно понять. Им очень не хочется выглядеть дураками, впустую потратившими жизнь на долбежку лбом об пол и поцелуи с сушеными трупами. Имея некоторый религиозный опыт, они точно знают, что в результате кощунства ничего не произойдет, и берутся сделать за своего бога его «работу».

Ситуацию подогревают попы. Когда обычными способами факт отсутствия бога завуалировать уже не удается, то сочиняются новые статьи Уголовного кодекса, разжигаются костры, а верующим придумывают некие «особые чувства», которых нет у других людей. Эти «чувства» сегодня неплохо заменяют бога, сами становясь объектом поклонения.

О том, существуют ли эти «чувства» на самом деле, мы поговорим во второй части нашей статьи.

Существует стереотип, основанный на каноническом и догматическом невежестве. Верующие наивно делят Ветхий и Новый Завет, вероятно, предполагая, что в них идет речь о разных богах. Отнюдь.

Особая пикантность ситуации заключается в том, что Иисус и разрыватель детишек медведями – это один и тот же бог, в зависимости от конъюнктуры меняющий имена и т. н. сущности.

В христианстве не три бога и не два. Он один.